Наверное, про Василия Поленова написано все, что можно было написать. Выверены все грани таланта пейзажиста, для которого не существовало препятствий в изображении переменчивых оттенков природы. В любое время года, в любом месте. О Поленове и при жизни и потом всегда писали благожелательно, его принимали таким, какой он есть: родом из интеллигентной семьи, с двумя университетскими образованиями, с погружением в искусство других стран, которое получилось во время шестилетней пенсионерской поездки. Всё так. Всё известно.
Так почему же поленовская живопись, такая близкая, такая понятная, такая преподнесенная нам, зрителям, в великолепных «упаковках» искусствоведческих изысков – почему она не надоедает, почему волнует. Уж вроде бы «Золотая осень» да и «Московский дворик», кочующие из одной школьной хрестоматии в другую уже много десятилетий – эти, как бы сейчас выразились, «хиты» могли бы надоесть, даже забыться, даже кануть в Лету. Ан нет, не канули и не канут. Почему?
Можно, конечно, поразмышлять о времени, о том, что Время тут «работает» в обратную сторону. Что не только актуальным Contemporary озабочены нынешние зрители, не только – им вдруг интересно, а что ж на самом деле эти реалисты, эти передвижники, эти вчерашние люди писали почти двести лет назад, о чем думали, что хотели сказать. Как говорится, не Instagram-ом единым. И тут выясняется интереснейшая штука: их, рожденных в XIX веке и перекочевавших в век XX образование, действительно было блестящим, полноценным, крепким. Они умели ценить мгновения жизни, они умели их отображать. Они думали о вечном. Широта их интересов поражает наше воображение и по сей день.
И все же вернемся к Василию Поленову и к его выставке. В прекрасно изученной биография художника мы порой отыскиваем (каждый свое для себя) нечто такое, мимо чего когда-то прошли мимо, что забыли, на что не обратили внимания. Мы вот прошли мимо музыки в жизни живописца. А Поленов-то, оказывается, и романсы писал, записывал народные песни, пел в хоре Академии художеств, писал пьесы для скрипки, стало быть, был знаком и с контрапунктом. Однажды он так выразил свое отношение к искусству: «Я люблю все искусства, все они мне дороги, архитектурой я занимался, поэзией и скульптурой наслаждался, а живописью и музыкой я живу. Живопись я называю моей духовной жизнью, а музыку моей высшей любовью. Живопись давала мне величайшие радости, но и огромные страдания, музыка только первое; оно и понятно - в живописи я работник и специалист, в музыке дилетант и почти профан, живопись часто доводила меня до полного изнеможения, а музыка давала мне силы переносить тяжесть жизни». Тут ни прибавить ни убавить - все предельно ясно.
Выставка «Времена года» на самом деле маленькая, камерная, но это ровно ничего не значит. Так, полотно «Церковь в Абрамцеве» показано впервые. Этот храм – коллективное детище великих художников (известно, что первоначальный проект церкви, предложенный Поленовым, переделал Виктор Васнецов), а вот всю «внутренность», включая двухъярусный иконостас, сделал Поленов. Впервые показана и картина «Ворота в усадьбу». Да, те самые прижизненные ворота в Борок – «поместьице», как любовно называл свой дом сам Поленов. Удивительно, что усадьба простояла столько лет, пережила такие события и сохранилась. А в небезызвестном полотне «Бабушкин сад» дворянская усадьба та же, что и в «Московском дворике» и после выставки передвижников, прошедшей в 1879-м году через три года она уже попала в Третьяковскую галерею.
У несколько мрачноватой «Сахарной горы зимой» своя интересная история. О ней мало что известно, а показали картину первый раз в 2020 году все там же, в Третьяковской галерее. Она была написана в деревне Акулова гора на реке Оять, где Поленов провел свои детские годы. А вот с картиной «Ранний снег» произошла такая история. Во-первых, Василий Поленов» сделал аж восемь ее копий. Та, которая принадлежала Третьяковской галерее, в 1955 году попала во Францию как подарок театру «Комеди Франсез». Вроде ее подарили по указанию Никиты Хрущева. Все может статься – он не только картины дарил, как мы знаем. Еще одна авторская копия принадлежала коллекционеру Григорию Белякову, который передал ее Третьяковке в 1989 году. На ней так и написано: «Дар Г. П. Белякова — памяти сына, — учёного, педагога Бориса Григорьевича Белякова (1936—1989)»
Полотна «Евреи у стены Соломона», «Парфенон. Храм Афины Парфенос» были куплены у автора Павлом Третьяковым в 1885 году, а через год Третьяков купил и картину «Больная», написанную в том же 1886-м году. Это полотно Поленов задумал давно, когда во время пенсионерской поездки приехал в Рим и познакомился с русской студенткой Лизой Богуславской, которая умерла от чахотки. Другая драма разыгралась с самим Поленовым, когда он влюбился в Марусю Оболенскую, но та тоже умерла от кори. Потом художник потерял свою сестру, сына-первенца. В этой картине явно ощущается некая беспомощность художника перед тем, что смерть уносит молодых, кто еще не прошел свой путь до конца. Но кто знает про свой путь? Никто. Картина, конечно, грустная, без всяких намеков на оптимизм, что говорить, но удивительным образом притягивающая внимание, когда просто хочется смотреть – не задавая вопросов, не думая о прошлом и будущем.
Куратор выставки – Элеонора Викторовна Пастон, искусствовед, ведущий научный сотрудник отдела живописи XIX-XX вв. Государственной Третьяковской галереи. Она – автор книг «Поленов» (1991), «Василий Поленов» (2001), Мир Василия Поленова. Россия, Европа, Восток (2019).